Старый трандошан молча выслушал короткий диалог магистров. Еще с минуту он сидел, не проронив ни слова, обдумывая решение, которое на него буквально взвалили Три'свал и Леварт. Взвесив все за и против, магистр заговорил своим скрипучим и в то же время мягким голосом:
- Мой юный друг, рвение твое продолжить обучение понятно. Но ты долго находился вне Ордена. Скажи, что ты вынес из этого отрешения? Чему оно тебя научило и к чему привело?
Трандошан подпер подбородок и поднял глаза на молодого падавана. Падавана, оставшегося без учителя.
"Многое могло случиться за это время. И доброго и дурного."

- Так ли то, что ты говоришь, мой юный друг? - задумчиво произнес магистр. - Ты испытывал страх, но очистился от него. Но кто из нас может утверждать, что страх этот вновь не возвратится к тебе?
Трандошан прикрыл глаза, пытаясь определить, нащупать те эмоции, которые одолевали падавана стоявшего перед ним.
"Он еще многого не знает и многого не понимает. Годы проведенные в отречении могли сильно изменить его. Продолжать обучение - рискованно, но прогнать его - еще опаснее. Пусть будет так."
- Есть вещи куда более ценные, чем жизнь, юный падаван. Честь, верность, справедливость. И мы должны ценить и оберегать эти вещи даже ценой нашей жизни, - Да-Биссет сделал короткую паузу. - Совет разрешает тебе продолжить обучение. Отправляйся на Набу к рыцарю Гаскаррену. Он будет твоим новым мастером и закончит твое обучение, мой юный друг. Ступай, и да пребудет с тобой Сила.

Индиго приближался к залу. Весьма сложно было собраться с мыслями, перед входом в зал. Но страх, это путь на Тёмную Сторону, так что Индиго не подавался мыслям об страхе, или беспокойстве, ведь в зале седят магистры, с большим опытом, а опыт Индиго даже рядом не стоит. Важно чтоб джедай был спокоен, целеустремлён, и главное, чтоб его мысли были чисты, чтоб не были направлены его действия рукой жажды приключений, богатства, или других факторов которые не позволительны  для джедая, не говоря уже о магистре. Поскольку мастер должен быть примером, Индиго минуту постоял, и снова обдумал все его слова и действия, и наконец решился. Индиго заменив смутное лицо на вполне спокойное, зашёл в зал. Там сидели магистры ордена, а так же магистр Да-Биссет. Индиго поклонился, и посмотрел на магистра Да-Биссета.
-Магистр Да-Биссет. Позвольте мне обратиться.

Отредактировано Индиго МакГриффин (2009-09-26 22:59:12)

-Простите, невольно задержался.
Индиго был весьма разочарован в поведении магистра Карвала, ведь недавно она делала ему замечание о его жалком проведении времени, а теперь, когда Индиго собрался просить об отправке на задание, магистр Карвала снова недовольна, а это весьма усугубляет положения магистра, и даёт повод для сомнения в мудрости и сообразительности, чем, ясное дело, должен обладать каждый магистр. Индиго поклонился магистру Карвала и вышел из зала. Дальше Индиго направился в сторону Истпорта.
=>>Истпорт

Отредактировано Индиго МакГриффин (2009-09-27 20:19:45)

from jedi temple

Шаг, еще один, и еще. Холодный каменный пол неприятно обжигал ноги, что отнюдь не добавляло ни тепла, ни комфорта и без того безумно замерзшему кареллианцу. Внутри оказалось просторно, светло... очень светло и как-то... Если описывать это чувство абстрактно, то мальчишке показалось, словно бы от этого ощущения он поднял вокруг себя невидимое поле, которое помогло бы ему защитить себя от этой... не то волны, не то глубины, сродной океанской, тех странных чувств и ощущений, что он испытал разом. Его это... злило. Злило то, что вся эта энергия часом ринулась к нему в голову, раздражали взгляды, и, что самое удивительное, Картер уже заведомо был уверен в том ответе, который его ждет...
Мальчишка остановился на окружности того кольца, что представляли собой расставленные по кругу кресла, с сидевшими в них - "мастерами" - ордена джедаев. Дело было не в смущении или нерешительности, вовсе нет. Молодой человек просто осознанно не желал поворачиваться к кому бы то ни было из них спиной. Так было... труднее контролировать их... - "Мысли?!" - И как бы не пугало это осознание самого мальчишку, именно так оно и было. Эл, почти что, читал их мысли... у тех, у кого мог, и это напрягало его не меньше кромешной тишины, давящей не меньше той, что оглушительная волна после взрыва...

Картер поджал губы, несколько недоверчиво осмотрев трандошана, словно бы был уверен в несерьезности его слов. Отнюдь. Нет.
Мальчишка медлил, хмуро глядя точно в глаза мастеру, в какой-то скрытой надежде, что ему вдруг станет все равно, где стоит паренек, и он от мальчугана отстанет. Но чем больше продолжалась эта игра в гляделки, тем яснее сам Картер понимал, чем ему более выгодна позиция именно в центре этого круга. Однако понимать и делать, как известно, вещи разные. Нехотя, с недоверием, Эл шагнул в центр, медленно поворачиваясь к трандошану лицом. Со стороны могло показаться, что мальчишка просто не знает, куда себя девать. На деле же это была правда лишь отчасти и совсем немного. Картер вполне понимал, что ему следует делать. Проблема была в том, что ему здесь не нравилось. Или нравилось, но было настолько непривычно, отчего хотелось тот час развернуться и уйти. Куда-нибудь на нижние уровни, в темные переулки, где на него не будет смотреть столько глаз.
И еще эти руки, потные, мокрые и горячие. Не смотря на то, что все тело мальчишки практически превратилось в лед, от напряжения, что окутывало мальца целиком, его ладони, почти что, горели огнем.
А еще было не ясно, куда их деть: на груди не скрестишь, не красиво, в карманы тоже не сунешь - та же беда, и в бока не упрешь - и не удобно и глупо. Видимо, от безысходности, или просто по-привычке, юноша зацепил их пальцами за пояс, немного оттягивая рваные штаны.
- Если... - Он сделал короткую паузу, давая мастеру договорить, - Вы имеете ввиду то, что произошло около Сената, этот взрыв, то я честно скажу - я не знаю, как это случилось. И я уже рассказывал об этом джедаю Гаскаррену. Правда он сказал, что, быть может, это из-за моего испуга. Но раньше я тоже пугался, и никаких взрывных волн не было. - Он выдохнул, рассматривая по очереди, присутствующих в совете, из числа тех, которых мог увидеть не поворачивая головы.
Все же это было... неприятно.
- И не надо называть мои способности особенностью, пожалуйста. - Малец серьезно посмотрел на мастера, весьма рассчитывая, что тот поймет его правильно. - Мои способности, как и ваши, это не особенность. Это данность. Как женщины и мужчины, вода и воздух... ну, Вы понимаете...

Картер с трудом подавил тяжелый вздох. Теперь ясно, почему все, во всем мире ненавидят джедаев: только за их привычку начинать свое изъяснение за три галактики их хочется придушить. - "Если ответ "нет", неужели так сложно просто сказать "нет", и не тратить ничье время?!" - Малец безразлично повернулся на пятке в сторону заговорившей женщины. Со стороны могло показаться, что мальчишке все стало совершенно безразлично.
- Я провел достаточно времени взаперти, чтобы поразмыслить над тем, что случилось. Спасибо. - В голосе юноши не было раздражения. Скорее какой-то дискомфорт и все то же недоверие... Или даже неуважение. Сам Картер считал: кем бы ты ни был, в отношениях всегда нужно заслуживать уважение партнера. Кем бы ты ни был. Хоть самим Канцлером. А совет, пока что, производил не большее впечатление, чем мальчишки, что пытались поиздеваться над Элом, когда он заведомо знал, что драться не будет, а отвечать красным словцом не было ни настроения, ни сил.
- Простите мне мою нескромность и не сочтите за наглость, но я считаю, что Вы в корне не правы. - Он поморщил лоб, - Нельзя учить кого-то только одной правде. Вы, должно быть, не глупы, раз занимаете это кресло, - малец едва качнул рукой, как бы указывая направление. - И Вы должно быть сами это понимаете. Нельзя однозначно воспитывать ребенка, уповая на то, что это правильно, а это нет. И то, что чувства - плохи, эмоции опасны, а вольность губительна. Такие ученики, в дальнейшем, слепы. Они не видят измены, предательства. Они намного более уязвимы, чем те, кто познал жизнь такой, какая она есть. - Ал сделал паузу, уловив где-то за спиной чье-то, не то изречение, не то формирующуюся мысль, которую, впрочем, тут же озвучил. - Ведь Вас не единожды обвиняли во лжи ваши павшие ученики. И они были правы, но Вы боитесь этого признать... - Ал прищурился. Мысли формировались сами собой, как и слова, как будто он читал их с открытой книжки. А еще что-то весьма неприятно с мысли сбивало. - И, пожалуйста, прекратите копаться в моей голове. - Он недовольно глянул на родианца. - Это, как минимум, некрасиво!

Картер обернулся, и тут же крепко стиснул руки в кулаки, на своем и без того потрепанном поясе, дабы весь негатив тут же ушел в напряженные мышцы и сорвался на язык по-минимуму. - "Ишь ты. Какие мы умные и правильные." - Картера било негодование.
- А Вы слишком взрослы, и слишком мудры, чтобы признавать очевидные ошибки. - Легко, почти без напряжения парировал малец, твердо зная  (не будучи уверенным, а именно зная (хоть сам не понимал откуда)), что он прав.
Как ни поверни - а процедура, с каждой минутой, становилась все менее приятной. И кто был тому виной? В целом, Картер конечно знал и помнил, что общество не подстраивается под личность, так что виноват был он, однако же на все это, как считал малец, у него были достаточно веские причины. Первая и главная из которых: он не ребенок. И что бы там не думали себе эти мудрецы, в свои годы он уже с лихвой успел попробовать жизнь. Спасибо папаше.
Вновь, как казалось Картеру, взяв себя в руки, паренек перестал буравить холодным взглядом оторванный ноготь на большом пальце своей ноги и поднял взгляд на говорившего старика.
- Если Вы о не самых радужных перспективах, в числе которых отсечение меня от этой вашей "силы", то уверяю всех присутствующих заранее: Вам придется меня убить, чтобы провернуть это дельце. И никак иначе.

- У меня создается ощущение, что я бегал за вашими рыцарями и умолял их привести меня сюда. - На сей раз Ал даже не удостоил себя необходимостью поворачиваться. Злость, если и подступила к горлу, то заранее хорошо придушенная смятением, что выбило себе главенствующую позицию. - "А я надеялся,.. глупец," - На самом деле единственное, за что Картер действительно себя ненавидел - так это за свою наивность и веру в хорошее будущее.
Где-то внутри билось и кусалось негодование: Кто они вообще такие, чтобы упрекать его? Кто они такие, чтобы учить его? Чтобы усмирять? И где был их замечательный орден, когда его родной отец перетирал ему кости в щепки? А где был их замечательный орден, когда, пол года назад, кто-то - "Сами догадайтесь, кто", - взорвали целый крейсер с тысячами школьников на борту? Где был замечательный и восхваляемый всеми Орден?
- Для начала, я не просил никого притаскивать меня сюда, ясно? - Что-то внутри словно оторвалось, и малец, с трудом сдерживая рвущуюся на лицо гримасу разочарования, пошел, как он считал ва-банк. - Вот Вы все, сидите тут, и вершите чьи-то судьбы, и очевидно, даже не задумываетесь, что мне дела нет до всего этого вашего ордена. Я родился с силой. Это часть меня. Но я совершенно не обязан отчитываться перед Вами, я не обязан Вас уважать! Ваши люди даже себя то защитить толком не могут, чего говорить о судьбах галактики. - Он поджал губы. - Можете считать меня кем угодно, злом всего человечества, или всей галактики, ситом, да хоть бантой. Только разница между мной и вами в том, что вы бегаете тут, защищаете "друг друга и республику", а я пытаюсь выжить. Вы сидите здесь, сытый, и в тепле, а я живу на улице. Мне ломали кости и рвали кожу тогда, когда вы, в том же возрасте, только учились парку в руках держать. Я никто, безусловно. А Вы, собравшиеся тут, все столь велики и могучи, что отрицаете очевидные вещи. - Картер на секунды отвел взгляд к потолку, дабы откуда-то взявшиеся слезы, которых он не помнил уже ни один год, тот час затекли куда надо и не смели высовываться. - Вы считаете, что вы лучше этих ваших ситов. - Мальчишка снова поджал губы. Боже, кто бы знал, как сильно он устал разочаровываться в мире и его представителях. Как сильно он устал верить, искренне верить, и каждый раз обжигаться, казалось бы, об очевидные вещи. - Но вы ничем не лучше. Вы врете... и самим себе. - Алан медленно моргнул, и собрав волю в кулак, повернулся, заглядывая точно в глаза говорившему.